Когда я вернулась к столу с горячим чайником, Стефани сказала:

— А вот матушка Луизы ничего не прислала им из города, и Лу утром сказала, что дедушка с бабушкой сказали ей, что они сегодня не будут ужинать вовсе.

Пятилетняя Луиза была внучкой четы Дега — старой супружеской пары, что проживала неподалеку от нас. Отец девочки умер во время эпидемии оспы два года назад. А мать несколько месяцев назад подалась в Валье-де-Браво на заработки. Чтобы насобирать ей денег на дорогу, старики продали последнее, что у них было и теперь перебивались с хлеба на воду.

Мы с Табитой, когда Луиза приходила к нам, чтобы поиграть с Сэмми и Стефани, всегда старались дать ей с собой какой-нибудь еды. Мадам и месье Дега были уже слишком стары, чтобы обряжаться со скотиной, а потому они кормились только тем, что было выращено на их огороде. И потому все трое были худы и бледны.

Когда Стефани произнесла свои слова, я рассердилась на себя. И как я могла не подумать про них? Я должна была отнести им мяса и пирогов, чтобы они хотя бы в праздничную ночь почувствовали себя сытыми.

И при одной мысли о том, что они сейчас уже легли спать на голодный желудок, а меленькая девочка так и не поймет сегодня, что такое праздник, мне стало дурно. И еда, которая лежала в моей тарелке, уже не казалась вкусной.

Я поднялась из-за стола.

— Сиди, Лора! — остановил меня Ален. — Я сам схожу до мадам и месте Дега. Вы разрешите мне привести их сюда?

— Конечно, дорогой! — Табита уже тоже чуть не плакала.

И всё то время, что он ходил, веселье за нашим столом так и не возобновилось.

Но вот, наконец, ступеньки на крыльце заскрипели, и в дом вместе с морозным воздухом вошли гости.

Они чувствовали себя смущенными и сели за наш стол с большой робостью. А маленькую Лу Аллен и вовсе принес на руках. Оказалось, что девочка уже спала, когда он пришел в их дом.

— У них ужасно холодно, Лора, — шепнул мне Ален на ухо. — У них совсем нет дров.

Это было ужасно. Я не знала, что с этим можно было сделать, но решила, что хотя бы на эту ночь мы оставим их спать у себя. А днем мы непременно что-нибудь придумаем. Пока же следовало их хотя бы накормить.

На тарелку каждому я положила по небольшому кусочку еще горячего мяса (если они голодали уже не один день, то им не следовало сразу есть много жирного) и намазанного паштетом хлеба. А когда я увидела, как тряслась протянутая за хлебом рука месье Дега, я отвернулась, чтобы не расплакаться снова. На лицах у обоих стариков были слёзы.

И только маленькая Луиза, окончательно проснувшись, просто радовалась тому, что ей дали сладкий пирог и леденец.

А в полночь мы дружно спели праздничную песню и вышли на улицу, чтобы полюбоваться звёздами.

Глава 38. Герцог Клермон

Новый год в стенах Эрдена оказался куда менее насыщенным событиями, чем в Валье-де-Браво. Тут не было ни балов-маскарадов, ни фейерверков, ни ярмарок. А весь праздничный ужин свелся к запеченной с яблоками утке и сладкому творожному пирогу. А моими сотрапезниками оказались начальник гарнизона замка граф Бланшар и да пара офицеров, служивших под его началом.

Впрочем, я не был любителем шумных компаний, а спокойной беседы за столом было мне вполне достаточно. И когда офицеры, торопясь поздравить с праздником своих близких, откланялись и удалились, я тоже не был огорчен. Более того, это давало мне возможность обсудить сложившуюся ситуацию с моим главным охранником, который когда-то был лучшим другом моего отца.

— Надеюсь, наши скромные провинциальные развлечения не слишком вас разочаровали? — поинтересовался его сиятельство, когда за столом мы остались одни. — Я слышал, ваша светлость, что вы, в отличие от вашего папеньки, предпочитаете провинции столицу.

— Боюсь, господин граф, — усмехнулся я в ответ, — что хочу я этого или не хочу, но мне придется изменить мои предпочтения. Даже если я буду оправдан и не попаду в тюрьму, полагаю, что его величество не будет в ближайшее время рад привечать меня в Валье-де-Браво.

— Разумеется, вас оправдают, Бернард, — заявил мой собеседник без тени сомнений. На правах друга моего отца он часто обращался ко мне просто по имени. — А что касается запрета на посещение столицы, то это может оказаться даже к лучшему. У вас чудесное поместье, где я сам бывал много раз, и если вы станете уделять ему больше времени, то это непременно принесет свои плоды. К тому же, я слышал, вы собираетесь жениться. И разве не надлежит малышам семьи Клермонов появляться на свет в родовом имении?

Он всегда относился ко мне как к родному сыну и сейчас искренне сожалел, что я попал в замок Эрден под его присмотр. Едва я приехал сюда, он заявил, что предпочел бы встретиться со мной в другом месте. Но он был рад, что его положение может сделать мое пребывание здесь хотя бы чуточку более приятным. И я был ему за это благодарен.

Но когда он заговорил о моей возможной женитьбе, я покачал головой. Я успел достаточно хорошо узнать Жасмин, чтобы понять, что она не из тех, кто захочет довольствоваться ролью жены попавшего в опалу герцога. Она красива, молода, а ее отец может дать за ней хорошее приданое — так с чего бы ей обрекать себя таким браком на пребывание в глуши?

— Уверен, моя невеста захочет найти себе партию получше, — я заявил это безо всякого смущения.

Я вовсе не пытался делать вид, что мы с Жасмин безумно любим друг друга. К чему скрывать, что и ею, и мной двигал, прежде всего, расчет? И раз ее расчет не оправдался, то наверняка она захочет всё переиграть.

— Что ты такое говоришь, мой мальчик? — приняв бокал горячительного напитка, граф Бланшар вдруг вспомнил, что всегда прежде обращался ко мне на «ты». — Вы помолвлены, а значит, ей надлежит разделить с тобой твою судьбу, какой бы она ни была. И не вздумай играть в благородство и первым освобождать свою невесту от данного ею слова! — строго предостерег он и стукнул кулаком по столу. — Сейчас это не в твоих интересах!

— Не в моих интересах? — удивился я. — О чем вы говорите, дорогой граф?

Он придвинулся ко мне ближе и понизил голос:

— Думал ли ты, мой мальчик, что будет, если подлинность письма твоего предка будет доказана Третейским судом?

Я посмотрел на него с удивлением. Конечно, я думал об этом, и не один раз.

— Неужели вы думаете, что провинция Деланж будет передана Терезии???

Он раздраженно взмахнул рукой.

— Разумеется, нет, мой мальчик! Неужели ты думаешь, что на основе какого-то старого письма будет приниматься столь важное решение? Тем более, что в письме, по твоим словам, четко написано, что король Максимилиан подписал свой указ, находясь под влиянием ментальной магии. Терезия ничего не получит!

— Но Третейский суд назначил экспертизу, которая должна установить подлинность письма, — напомнил я. — С чего бы им делать это, если они не воспринимают письмо всерьез?

— Они просто хотят подчеркнуть свою значимость! — важно заявил граф. — Уже никто и не помнит, когда возникала необходимость собирать Третейский суд в последний раз? А тут представился такой повод. Поверь мне, они еще потреплют нервы обеим сторонам. Но в итоге оставят всё как есть, и откажут Терезии. Не случайно же они отложили эту проверку на неопределенный срок, сославшись на праздничное время.

— Но тогда о чём, сударь, вы изволили говорить пять минут назад? — не понял я. — Когда сказали, что сейчас разрывать помолвку не в моих интересах.

Он откинулся на спинку стула, на котором сидел, и довольный моим интересом, ухмыльнулся:

— Прежде всего, мой мальчик, тебе следует думать о том, как отреагирует на подлинность письма не Третийский суд, а наш славный король. Ты не хуже меня знаешь, что иногда его величество принимает решение сгоряча, поддавшись эмоциям.

Уверен, что еще час назад командир гарнизона ни за что не произнес бы такие слова. И наверняка на следующий день он не захочет о них вспоминать. Но сейчас я весь обратился в слух.